Серия сосудцев «Загорск». Как будто извлечённые из алтарей, давно забытых и затопленных сумерками, эти стеклянные сосуды — не просто объекты, а останки памяти, обретённые в янтарной плоти. Они хранят отзвук обряда, где тьма и золото, мирра и прах соединяются в беззвучной литургии. Их тела — вытянуты, искривлены, будто вымолены из жара огня. Они неправильны, как архитектура, сползающая в землю. Горлышки — это голоса, замершие в молитвенном вытяжении. Наросты, пузыри и шипы — слёзы, застывшие дыхания, неоплаканные отпевания, осевшие на коже стекла. В каждой форме — отражение Загорска, сокрытого, хтонического. Не ярмарочного, а ветхого, с потемневшими фресками, иконами, утратившими лица, с ночным ладаном, разлитым по слепым колокольням. Это город, где мрак и свет не воюют, а сливаются в одно целое, как в старинной эмали. Эти сосудцы не для вина и не для масла. Они — вместилища: для пепла, для покаянного шепота, для молчания, которое тянется сквозь века. Они ползут, склоняются, будто обременены знаниями, которые нельзя произносить. В них живёт память доязыкового, доиконного мира, где стекло — ещё не стекло, а густая слеза земли.Коллекция вдохновлена церковной утварью, фиалами, сосудцами, и визуальной памятью о потерянных святилищах. Это стеклянные тела, которые забыли свои функции, но сохранили священное напряжение. Они — молчащие реликвии, чьи формы напоминают ритуальные осколки — не из музея, а из сна, который помнит церковь, когда в ней больше нет людей. Это не просто декоративные объекты. Это хтоническая поэзия стекла —застывшее дыхание света, праха и тьмы.
